ее спросили: "что ты чувствуешь внутри?"
а ей ответить ничего не оставалось
как: "тишина и рюмка водки,
что изнутри согреть пыталась"
в грехах повязла с головы до ног,
последний вздох раздался эхом,
в глазах мутнело и белок
наполнился бордовым тленом
и вот закрытый пансион
откроет вновь для всех желанных двери,
ты знаешь, если попадёшь —
отсюда выйдешь лишь в день смерти
а в горле уж прижился нож
что прорезает постепенно,
и выйдет скоро вся та ночь
что жизнь копила внутривенно
врачи поставили 5 доз
забытых богом антидепрессантов,
а ты проходишь вновь и вновь
те 9 сфер набитых адом
а ей ответить ничего не оставалось
как: "тишина и рюмка водки,
что изнутри согреть пыталась"
в грехах повязла с головы до ног,
последний вздох раздался эхом,
в глазах мутнело и белок
наполнился бордовым тленом
и вот закрытый пансион
откроет вновь для всех желанных двери,
ты знаешь, если попадёшь —
отсюда выйдешь лишь в день смерти
а в горле уж прижился нож
что прорезает постепенно,
и выйдет скоро вся та ночь
что жизнь копила внутривенно
врачи поставили 5 доз
забытых богом антидепрессантов,
а ты проходишь вновь и вновь
те 9 сфер набитых адом
наверное, сердце ее прочнее гранита,
иначе давно оказалось насквозь пробитым,
а между рёбер прослойка из грунта,
где похоронен страх, надежда и люба
ей многие предлагали себя и сердце, и почки, и душу в придачу,
а она лишь хотела влюбиться в себя, перестать ненавидеть те красные строчки
остались с запястьем они навсегда,
как мысли в метро гвоздями прибиты,
она развлекала надежду и прах,
затем разрыдалась на ямки ланита
забыла, зачем и куда она шла,
уперлась в тупик из психа и злобы,
и еле стояв на тонких ногах
растворилась в объятьях старых знакомых
иначе давно оказалось насквозь пробитым,
а между рёбер прослойка из грунта,
где похоронен страх, надежда и люба
ей многие предлагали себя и сердце, и почки, и душу в придачу,
а она лишь хотела влюбиться в себя, перестать ненавидеть те красные строчки
остались с запястьем они навсегда,
как мысли в метро гвоздями прибиты,
она развлекала надежду и прах,
затем разрыдалась на ямки ланита
забыла, зачем и куда она шла,
уперлась в тупик из психа и злобы,
и еле стояв на тонких ногах
растворилась в объятьях старых знакомых
снова завысила планку,
заранее зная исход,
днями-ночами пыталась помочь,
боясь просто в миг иизмочь
прибившийся запах сигары
запутался вновь в волосах,
ты не боишься боли и страха,
и своего конца
знаешь, что он достаточно близок,
чтобы рукой принять
новую дозу или излишек
ложечкой со дна достать
излишек любви, излишек напасти,
прилипший к твоей душе,
не видишь ран на белом запястье,
не видишь и старых клише
заранее зная исход,
днями-ночами пыталась помочь,
боясь просто в миг иизмочь
прибившийся запах сигары
запутался вновь в волосах,
ты не боишься боли и страха,
и своего конца
знаешь, что он достаточно близок,
чтобы рукой принять
новую дозу или излишек
ложечкой со дна достать
излишек любви, излишек напасти,
прилипший к твоей душе,
не видишь ран на белом запястье,
не видишь и старых клише
калейдоскоп искусственный
в сознании твоём,
пальцы с курка спущены —
объяснишь потом
нету смысла в жимолости,
нету и в смоле,
все, к чему стремился,
уж час горит во мгле
снимочки на пленку
помогали жить,
снимать стало нечего —
незачем и быть
ты уйдёшь с работаньки,
позабыв о всем,
даже о красавице,
что сидит с тобой
нету в жизни радости,
нету и говна,
все до безразличия,
голова седа...
в сознании твоём,
пальцы с курка спущены —
объяснишь потом
нету смысла в жимолости,
нету и в смоле,
все, к чему стремился,
уж час горит во мгле
снимочки на пленку
помогали жить,
снимать стало нечего —
незачем и быть
ты уйдёшь с работаньки,
позабыв о всем,
даже о красавице,
что сидит с тобой
нету в жизни радости,
нету и говна,
все до безразличия,
голова седа...
